Важно отметить и другие направления воздействия процессов глобализации на социальную жизнь общества. Во многих развивающихся странах и странах с переходной экономикой под влиянием интенсификации международных экономических и неэкономических связей потенциал социального напряжения между богатыми и неимущими слоями общества возрастает. Дело в том, что высокие потребительские стандарты общества «массового потребления», установившиеся в странах так называемого золотого миллиарда, разлагающе действуют на «верхи» обществ, не способных пока обеспечить высокий жизненный стандарт для всех его членов, растет коррупция, усиливаются социальные контрасты. В недрах социального «дна» накапливаются отчаяние и безразличие, а в более активной его части — потенциал протеста, чаще всего направленного против абстрактного «Запада» либо США. (Наличие злорадствующих после террористических актов 11 сентября 2001 г. в США — свидетельство нездоровья мирового социокультурного пространства.)
Изменяется в современных условиях глобализации и социальная структура общества (его социальная стратификация), при этом наиболее отчетливо изменения прослеживаются в развитых странах. По мнению многих аналитиков, в этой группе стран происходит нарастающая фрагментация прежде более единой социальной структуры на множество все более автономных и замкнутых слоев и групп. В этом процессе фрагментации находят свое отражение закономерности не только становления так называемого индивидуализированного общества (по выражению западных социологов), но и функционирования современных хозяйственных систем в условиях глобализации мировой экономики и перехода к постиндустриальному и информационному обществу. В этих странах еще начиная с 1960-х гг. устойчивость традиционной классовой системы (крупные и средние предприниматели, наемные рабочие и до известной степени инертный и социально защищенный средний класс) перестала быть незыблемой. С одной стороны, фактор материального богатства, важный для предпринимателей и наемных рабочих, уступил свое значение фактору статуса, принадлежности к высшим ступеням иерархии, особых способностей человека, позволяющих ему воплощать в себе новые интеллектуальные технологии (обладать соответствующими знаниями и компетентностью). В последнее десятилетие часто говорят о возникновении новой глобальной элиты, непосредственно осуществляющей и обслуживающей процессы глобализации (финансисты, международные менеджеры традиционной и «новой» экономики, юристы, ученые и специалисты — транснациональная интеллектуальная элита). С другой стороны, технологический прогресс, связанный с формированием в передовых экономиках постиндустриального общества и ставший одной из основ современных процессов глобализации, все более обесценивает массовый индустриальный труд (в рамках конвейерного, «фордовско-тейлоровского» технологического способа производства). Например, даже в Германии, известной своими давними индустриальными традициями, численность занятых в обрабатывающей промышленности с 1990 по 1998 г. сократилась с 8,55 млн до 6,5 млн чел. Это вынуждает значительные группы населения выполнять примитивные и низкооплачиваемые функции. Как следствие, в социальной структуре общества наметилась тенденция к замыканию в себе высшей социальной страты на фоне эрозии среднего класса.
По мнению ряда исследователей, в последние десятилетия в развитых странах редеет состав социальной группы, которая может реально считаться средним классом на основании получаемых доходов (15—50 тыс. долл. в год). В то же время доля представителей «высшего класса» достигает сегодня в западных странах порядка 12—17% населения, а «низшего» — 13-25%. Причем корреляция между социальным положением родителей и детей в этих социальных группах оказывается гораздо более высокой, чем у представителей среднего класса.
